Собрание :: Параллельная реальность - Интервью с президентом Молодежного географического общества Анатолием Зыряновым

«Собрание»

https://www.sobranie.org/archives/6/8.shtml

Параллельная реальность

Интервью с президентом Молодежного географического общества Анатолием Зыряновым

Эта пара невольно привлекала внимание. Они сидели на траве, на пологом склоне Москвы-реки. Парень что-то увлеченно рассказывал своей девчонке, положив руку на лакированный корпус акустической гитары. А девушка слушала его с полуулыбкой, слегка наклонив голову. И так они хорошо смотрелись на этом склоне, словно невидимый режиссер спланировал сцену. Мне захотелось у этого режиссера побыть оператором, чтобы можно было вот так, не стесняясь, направить камеру, сделать „наезд“ и разглядеть их подробно, услышать, о чем они говорят, к тому же, парень вот-вот споет песню своей подруге — рука уже нетерпеливо теребит струны. Меня разбирало любопытство: что это будет за песня? Но — я не оператор — задерживаться неудобно, я прошла мимо, и моя внутренняя „камера“, отъезжая, дала общий план: городской парк, под соседним кустом спит крепко выпивший мужичок, в десяти шагах на большой лужайке веселится компания, вокруг которой бродит с авоськой бабулька в ожидании освободившейся стеклотары, рядом на детской площадке визжит малышня, и тут же молодая мама, нервно закуривая, утрясает орущего в коляске младенца, по реке плывет разудалый двухпалубный теплоход, и музыку его дискотеки было бы слышно совсем хорошо, если бы по всему зеленому склону нашего берега не урчали бензокосилки.

Мне вдруг стало ужасно жаль ту красивую пару. Особенно парня, которому негде больше спеть песню своей девушке. Я задумалась: а действительно, где? Да нет, ведь есть же много красивых мест! И тут меня поразила мысль: „А вдруг этот наш кустопарк с редкими деревцами, где «все пострижено, покрашено и посыпано песком» им не кажется убогим и некрасивым?!“ Эту грустную мысль подтверждала вереница машин вдоль забора нашего парка — люди едут сюда из соседних районов. Они что, не знают другого, не видели красоты?! Если так, то они бесконечно бедны, будучи жителями такой богатой красотами страны. И всё потому, что не ощущают себя причастными к этому богатству. Или даже не знают о том, что оно существует.

Нам всё больше рассказывают о каньонах и водопадах Америки, а о том, что в России есть целая „страна водопадов“, изрезанная каньонами, мы ничего не знаем! Это — плато Путорана, куда Русским Географическим Обществом каждый год проводятся экспедиции. А о том, что в нашей стране есть плато Анабар, образовавшееся в результате падения метеорита, и краев этой „астроблемы“ с самолета не видно, потому что диаметр ее — около 100 километров, вы знаете? И туда тоже организуются экспедиции, люди работают там по несколько месяцев, ведут исследования. Но уехать куда-то, бросив все, — для нас пока слишком круто. Хотя и возможно. В Русском Географическом Обществе я поинтересовалась, существует ли организация, которая проводила бы экспедиции во время каникул — студенческих и школьных? Оказывается, есть! Это Молодежное географическое общество. И вот уже я беседую с его президентом — Анатолием Владимировичем Зыряновым.

— Анатолий Владимирович, а как Вы сами стали путешественником?

— Неожиданно для самого себя. В 1991 году меня вдруг пригласили участвовать в экспедиции географического факультета МГУ на Камчатку. Тогда я не имел никакого отношения к географии, но решиться надо было за полчаса. И такое, в общем-то, авантюрное решение было принято. Так я и стал путешественником, потому что однажды попав в такие удивительные по красоте места, трудно уже вести оседлый образ жизни. В каком-то смысле проще не знать о том, что есть этот совершенно другой мир, еще не тронутый человеком. Это были очень сильные впечатления. И их трудно было „держать при себе“, постоянно возникала потребность делиться ими, рассказывать людям о том, в какой удивительной стране мы живем, какие в ней есть красоты.

— А что было после Камчатки?

— Ну, после первой Камчатки была вторая. Потом третья, четвертая. После первой экспедиции стало очевидно, что на Камчатку надо ехать опять. Зачем — ясного понимания не было, но и сомнений не возникало. Нужен был повод. И он нашелся. Дело в том, что в экспедиции я был завхозом — отвечал за снаряжение. И когда мы перед отлетом в Москву возвращали все снаряжение, выяснилось, что у одного примуса отсутствует рассекатель. Трагедии в этом никто не видел, но, вернувшись в Москву, я решил, что рассекатель (который я уже здесь купил) — достаточно серьезный повод для возвращения. Чтобы купить билеты на самолет, пришлось продать пианино, на котором я занимался 7 лет, учась в музыкальной школе.

— Тут Вы уже поступили как истинный путешественник. С тех пор это Ваша профессия?

— Вообще-то, такой профессии не существует. Зато есть профессия географ. Но она очень научна, а для меня география — это в меньшей степени наука, в большей — способ понимания самого себя и познания окружающего мира. Географическую науку сопровождает дух странствий и открытий, способный воспитать через образы настоящих людей. Не одно поколение росло, зачитываясь романами об отважных мореплавателях и первопроходцах. Беринг, Колумб, Амундсен, Нобеле, Пржевальский, Никитин, а чего стоит книга «Два капитана»! Для меня это было руководством к действию.

А само по себе знание географии любому путешественнику необходимо. Ведь это не только карта с городами и границами, но и знание растений, повадок животных, умение прогнозировать погоду, изучение обычаев разных народов, умение ориентироваться по звездам и еще много интересного. Это очень емкая и глубокая наука.


Что такое вертолет для тех, кто месяцами сидит в тайге?! — Это всё

— Теперь Вы возглавляете Молодежное географическое общество. Что Вы можете предложить молодежи?

— Ну, во-первых, наша молодежь — в основном, студенты географических, экологических и педагогических вузов. Здесь они имеют возможность самореализации, творческого развития в своей теме. Ведь одна из задач клуба — объединить единомышленников, образовать свою среду обитания. И программы у нас интересные: кинопроект «Дикая природа России», журналистский проект «Русский Север — легенда в реалиях», экскурсионная служба «Города России»…

— Получается, что в жизни вашего Общества участвуют только студенты, или существуют программы, рассчитанные на школьников?

— У многих ребят, на мой взгляд, существует проблема среды. Ребенок в течение года маринуется в душном городе под прессом навязанных стереотипов, по нему каждый день прокатывают рекламные ролики, внушающие, что утопающая в пиве молодость — это круто. А летом его стараются отправить в лагерь — например, на Черное море. Это, конечно, имеет свои плюсы, но среда практически не меняется: те же толпы народа, те же отношения, шум, суета, и нет возможности задуматься о себе и о смысле жизни. Мы же стараемся организовывать лагеря, в основном, в северных районах, на территориях национальных парков, где есть хорошие базы, расположенные в тихих, живописнейших уголках России. Один лагерь за смену принимает от 50 до 100 человек.

Когда мы вывозили ребят в лагерь в Заполярье, на Кольский полуостров, это было для них потрясением: огромное озеро, противоположного берега которого не видно, парусные катамараны, песчаный пляж, палаточный лагерь, русская баня на берегу, вокруг сосновый лес, а рядом горные тундры… Однажды мы решили сводить их в горные тундры. Это был пятидневный поход через леса и болота, с тяжелым подъемом, шли по ночам (ночи там летом белые), когда меньше комаров и не так жарко (и на Севере бывает жара!), очень устали. А когда поднялись и отдыхали, наслаждаясь открывшимися видами, вдруг увидели стадо диких оленей. Куда девалась усталость! Начался такой восторг, такие вопли! Еще бы, увидеть не в зоопарке, а на природе совершенно диких животных так близко! Правда, такой бурной реакцией бедных оленей разогнали мгновенно. Но впечатления остались надолго.

Ведь человек, впервые попавший в такую среду, переживает шок — он пытается понять: как же так, ведь все это существует! Это — реальность! Да, реальность, но — другая. Она заставляет жить по-другому, ценить другое, иначе общаться. И у парня или девушки вдруг появляется альтернатива привычной „дворовой“ среде, возможность сравнить, оценить ее со стороны.


Участники лагеря «Маселга», состоявшегося летом 2003 года на Русском Севере.

— Но ведь есть ребята, у которых со средой все более-менее в норме: здоровые отношения, верующая семья… Нужна ли им такая шокотерапия?

— Дело ведь не только в среде. Православному человеку это может быть полезно вдвойне. Ведь, чтобы выжить сейчас среди множества искушений, нужно быть собранным, ответственным, даже мужественным. Господь не оставит. Но самому тоже надо над собой постоянно работать. А хорошая экспедиция зачастую сродни посту: трудности заставляют находиться в постоянном самоконтроле, условия жизни — самые простые, ничего лишнего, но то, что есть, должно быть в полном порядке — это жизненно важно. Пищу подчас надо добывать, быт налаживать, отношения с членами группы выстраивать, постоянно трудиться, чтобы поддерживать необходимый уровень существования. В результате длительного душевного и физического напряжения с нас, как пыль, стирается лень, городская изнеженность, вялость… И все-таки, это отдых, ведь окружающая красота очищает и лечит душу. Человек возвращается домой обновленным.

И еще. Попадая в другую реальность, где нет привычного комфорта, населенных пунктов на многие десятки, а то сотни километров вокруг, человек вдруг остается наедине с самим собой. Спрятаться не за что. Слетает маска имиджа, разбиваются многие иллюзии о себе самом. Да и те люди, которые рядом, — как на ладони. Особенно каждый виден в нестандартных ситуациях.

— Вы ставите своей целью разрушить иллюзию?

— Думаю, что иллюзия — это враг человечества. Ведь если разобраться, что происходит: с одной стороны, современный человек все более утрачивает навыки естественной жизнедеятельности, все более полагаясь на прогресс „ленивых“, с другой стороны, во всем мире увеличивается вероятность чрезвычайных ситуаций, в которых от этих навыков зависит жизнь.

— А что это за навыки?

— Это навыки внутренней реакции на происходящее и навыки прикладного характера. От человека, попавшего в острую ситуацию, может потребоваться личное самообладание, оказание медицинской помощи, добыча пропитания, организация временного лагеря, знание особенностей территории и гигиены, технические знания, короче говоря, человек должен быть универсалом.

А сейчас от человека все больше требуется знание узкой специализации. Или… сотовый телефон. Что вы улыбаетесь? Это сейчас твердое убеждение многих людей, что сотовый телефон — почти как волшебная палочка. Ведь по нему можно все заказать, выяснить, вызвать, кого нужно…

Я недавно преподавал в одной из московских школ ОБЖ  — основы безопасности жизнедеятельности. Я описывал разные сложные ситуации и предлагал ребятам придумать выход из них. Ответ был всегда один и тот же: „Я позвоню по мобильнику“. Но это иллюзия. Когда прошлой осенью в Америке произошла катастрофа, многие люди из-под завалов не смогли дозвониться по сотовым телефонам именно потому, что базовая телефонная станция находилась как раз на крыше рухнувшего здания. Но, с другой стороны, что еще могли ответить эти ребята? Иначе им оставалось признать, что надеяться им не на что. Ведь в Бога они не верят, и сами ничего не умеют.

— Чаще всего Вы путешествуете по Северной части России. Почему?

— Экспедиции были всякие: и на Кавказ, и в Туркмению… И каждая из них оставляет свой след. Иногда какое-то место буквально ранит душу, всю ее переворачивает, изменяет. Память об этом живет и тревожит годами. Но со временем у человека находится место, к которому он больше всего тяготеет. Для меня — это Русский Север, а конкретнее — Кенозерье, Кенозерский национальный парк в Архангельской области.

— Вы можете это как-то объяснить?

— В тех местах все удивительно гармонично. Здесь удивительное по красоте сочетание природы и рукотворных объектов: каждая часовенка, церковь, колодец, поклонный крест, каждый дом — все стоит на своих местах, как будто было создано одновременно с природой. А еще удивительны здесь люди: и эти девяностолетние бабушки — хранительницы часовен, и эти взрослые мужики, не растерявшие чего-то детского. А эти северные, по-настоящему русские женщины! В одной деревне, как и в прочих, — развал, денег не платят, мужья пьют, все хозяйство на женщинах, — а они собираются по вечерам в стареньком клубе и поют — песни свои, кенозерские, — да как поют! В Москву вот недавно на фестиваль приезжали.

— Значит, Вы считаете, что именно там люди такие особенные?

— Понимаете, в них сохранилось какое-то природное благочестие. Вот приезжали мы туда в 1999 году. В составе группы были два священника. Думали: может, где в часовне молебен отслужат, где покрестят. Крестиков взяли, на всякий случай, штук 50. Там часовня или храм почти в каждой деревне, а священников с 37-го года не было! Мы шли на байдарках по озерам, подходили к деревням и плыли вдоль берега, приглашая людей приходить на службу в такой-то храм, к которому мы направлялись. Так они, когда узнавали, что будут крестить бесплатно (с деньгами там совсем туго), приходили сами и приводили всех родных и знакомых. В одной деревне крестилось сразу около 200 человек. Взрослых крестили прямо в озере. Смотрели мы, и казалось, что вся Русь сейчас переживает второе Крещение. Ведь сколько лет без священников, а вера в людях жива!

Потом батюшки снова туда приезжали — осенью, зимой, весной… Люди уже ждут. Зимой однажды на службе петь было некому. Собрали хор из местных детишек. Немного порепетировали, и — на службу. Один батюшка служит, другой — на клиросе, дети кучкой вокруг него. А они на литургии всего-то два раза были, но — поют! Правда, местами и возгласы повторяют, но все остальное поют хорошо. Откуда в них это? Думаю, что места там святые, особенные.


Крещение на Кенозере

— Мне все хотелось спросить Вас: экспедиции-то дело нешуточное, всякое может случиться, случалось ли, что вам помогал Святой Николай Чудотворец? Он ведь издавна почитается как покровитель путешествующих.

— Да, в Северном крае он особенно почитается, ведь эти места находятся под покровительством Святителя Николая. Тут что не часовня — то Никольская. Есть и другие, конечно, но этих больше всего. Наверное, без его помощи на Севере не проживешь. Ну а если случай вспомнить… Как-то осенью приехали мы с батюшками на Кенозеро. Пока с поезда на двух автобусах добрались, стемнело уже. Надо и дом искать, и насчет лодки на утро договариваться. К кому идти? Но как только с домом договорились, к нам вдруг подходят сразу три мужичка и наперебой предлагают назавтра лодки, причем, бесплатно! Познакомились, оказалось, все три — Николаи. Один из них нас и возил потом несколько дней. Так что теперь без молебна Святителю Николаю мы экспедицию не начинаем.

— К вам может вступить каждый интересующийся?

— Наверное, все-таки, не каждый. У нас трудно будет прижиться людям, воспитанным логикой „ты — мне, я — тебе“. Это клуб, а не экскурсбюро, здесь многое держится на отношении, далеком от потребительского.

— Значит, потенциальный член Молодежного Географического Общества должен быть альтруистом или романтиком?

— По крайней мере, не циником. Большей части нынешней молодежи сделана прививка от наивности. У ребят теперь не мечты, а планы. А зря. Всю жизнь распланировать невозможно, будь ты самым крутым программистом. Человек (тем более, молодой) должен верить в чудо, быть для него открытым. Тогда оно его не обойдет.

— Вы думаете, что такие ребята есть и сейчас, и в своей работе делаете ставку именно на них?

— Я думаю, что они есть и будут всегда. Думаю, что это, в своем роде, молодежная элита. Ведь оставаться самим собой и сохранять верность своим внутренним идеалам сейчас особенно трудно. Вся окружающая действительность призывает от них отступиться. Но вместе противостоять легче. Я бы сказал, что сейчас как раз происходит формирование творческого актива Общества. И в этот процесс можно включаться.

Беседовала Наталья ЕРМИЛОВА

Интервью ранее публиковалось в «Православной юношеской газете».

© 2002–2024 «Собрание»
www.Sobranie.org