Собрание :: Маска Михаила Лермонтова

«Собрание»

https://www.sobranie.org/archives/3/6.shtml

Зодчие Слова

Андрей Харламов

Михаил Юрьевич Лермонтов

Маска Михаила Лермонтова

День был каким-то очень напряженным. Смеркалось. Но напряжение не спадало. Приближалась гроза. Было очень душно. Лошади не хотели идти. Все были усталыми и издерганными. И, кажется, только один Лермонтов оставался спокоен. Он продолжал как ни в чем не бывало шутить и рассказывал Глебову о своих литературных планах.

Дуэль состоялась у подножия горы Машук. По команде «сходитесь» Лермонтов, как всегда он делал на дуэлях, поднял пистолет вверх и выстрелил в воздух. Мартынов продолжал целиться, но не стрелял. Пауза затягивалась. По правилам в таких случаях надо было прекращать поединок. Но у кого-то из секундантов сдали нервы: „Стреляйте!“

Мартынов выстрелил. Лермонтов упал как подкошенный. На его лице застыла презрительная улыбка.

Ночью над Пятигорском разразилась ужасная гроза.

Дуэль (Рисунок М.Ю.Лермонтова)
Дуэль. Рисунок М. Ю. Лермонтова
 
***

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сияньи голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?...

Откуда, откуда знал он, что Земля отбрасывает на мировое пространство голубой отблеск? Он летал в космос? Он не мог знать того, что он написал. Того, что он написал, не могло быть не только в его личном опыте, этого не было во всем коллективном опыте его времени!

Загадочный человек. Загадочная судьба.

Непонятное чувство избранности — с детства. Сильный, холодный, скептический разум, опережающий возраст, и необыкновенно богатый, полный фантастических образов, внутренний мир. Распаленное воображение, соединенное с беспощадно-трезвой рассудочностью. Большая ранимость. Огромная впечатлительность. Самоуглубление. Самокопание. Недюжинные душевные задатки:

Церковь. В руку слепого попрошайки кто-то из прихожан кладет камешек. Тот плачет. Вряд ли эта сцена тронула 16-летнего Пушкина. 16-летнего Лермонтова она потрясла.

И стихи. Стихи талантливые, стихи прекрасные, совершенствующиеся с каждым годом. И проза. И драматургия...

И вдруг — словно по мановению волшебной палочки — перед нами совсем другой Лермонтов. Гусар. „Гусарчик“, — по выражению незабвенной бабушки поэта Елизаветы Алексеевны (но ведь совсем недавно он и не помышлял о военной службе!). Циник. Бретер. Бесконечные светские утехи, попойки, загулы... Не веселые — пушкинские, а тяжелые, мрачные, опустошающие, беспросветные... И за редкими исключениями — явное снижение творческой активности. Нельзя же назвать творчеством множество скабрезных, грубых („юнкерских“) стихотворений, вышедших из-под пера Лермонтова в этот период и лишенных не только признаков большого дарования, но зачастую и вовсе какой-либо талантливости.

Но волшебная палочка-лучик вновь взлетает в руках волшебника — и Лермонтов воскресает. Он буквально врывается в литературный мир России. Он вдруг сразу, без переходов, начинает писать на уровень выше, чем писал ранее. Он начинает писать — гениально. Один из современников поэта воскликнет изумленно:

„Из почвы, орошенной кровью Пушкина, вдруг вырос преемник могучей его лиры — Лермонтов!“

Загадочный человек. Загадочная судьба.

Вообще, судьбы двух поэтических гениев России часто сравнивают. Оба внутренне одиноки. Оба подвергались при жизни всевозможным нападкам. Оба погибли на дуэли... Но Пушкина многие все-таки любили. Лермонтова не любил никто и никогда. Панаев в своих «Литературных воспоминаниях» приводит слова одного из полковых товарищей поэта, очень характерных для тогдашнего общественного мнения:

„В сущности он был, если хотите, добрый малый: покутить, повеселиться — во всем этом он не отставал от товарищей; но у него не было ни малейшего добродушия, и ему непременно нужна была жертва, — без этого он не мог быть покоен, — и, выбрав ее, он уже беспощадно преследовал ее. Он непременно должен был кончить так трагически: не Мартынов, так кто-нибудь другой убил бы его“.

Автопортрет (М.Ю.Лермонтов)
Автопортрет, М. Ю. Лермонтов

Но есть и другая точка зрения. В 1840-м году, когда Лермонтов сидел на гауптвахте за дуэль с французом Барантом, его отважился навестить известный нам всем Виссарион Белинский. Отважился — ибо все предыдущие их встречи заканчивались плачевно: Лермонтов на серьезный разговор не шел — язвил, отшучивался, а порой просто грубо прерывал собеседника.

„Я взошел к нему и сконфузился, по обыкновению. Думаю себе: ну зачем меня принесла к нему нелегкая?.. Но разговор наш как-то неожиданно завязался... Я смотрел на него — и не верил ни глазам, ни ушам своим. Лицо его приняло натуральное выражение, он был в эту минуту самим собою... В словах его было столько истины, глубины и простоты! Я в первый раз видел настоящего Лермонтова, каким я всегда желал его видеть. Боже мой! Сколько эстетического чутья в этом человеке! Какая нежная и тонкая поэтическая душа в нем!.. А ведь чудак! Он, я думаю, раскаивается, что допустил себя хоть на минуту быть самим собою, — я уверен в этом“...

Вот это необыкновенное свидетельство для нас — очень важно. Можно как угодно относиться к Белинскому, но он смог понять то, чего не смогли и не захотели понять все остальные: Лермонтов носил маску. За внешними заносчивостью, язвительностью, злостью, угрюмством, показным презрением к жизни, задором бретера и светской пустотой скрывалась удивительно чуткая, ранимая, чистая и „нежная“ душа, которую Лермонтов пронес в неизменности через все житейские бури. Но люди не прощают тех, кто отличается от них. Испытания и невзгоды озлобляют. Гораздо легче ответить злостью на злость, жестокостью на жестокость, чем подняться над обидой, над обидчиком и над самим собой. Лермонтов не зачерствел сердцем и не утратил своей душевной красоты — слишком мощные духовные силы были изначально заложены в этом человеке. Но он надел маску. Байроновскую, Печоринскую ли... И не снимал ее до самого конца. Трудно осуждать его за это. Это жизнь. Через это иногда надо пройти. Лермонтов пройти не успел.

М.Ю.Лермонтов (П.П.Кончаловский)
М. Ю. Лермонтов, П. П. Кончаловский

После разговора с Белинским он проживет еще около года. Он поднимется уже вровень с Пушкиным. Некоторые его стихи достигают такого совершенства и такой музыкальности, каких не сможет больше достичь ни один русский поэт. Глубина, выразительность, роскошь поэтических образов — буквально пленяет. Читая некоторые его шедевры («Молитва», «Ветка Палестины», «Когда волнуется желтеющая нива», «Три пальмы», конечно — «Выхожу один я на дорогу», отдельные места в стихотворении «Спор», некоторые части в поэмах «Демон», «Мцыри»...) понимаешь вдруг, что перед тобой не просто человек, глубоко верующий в Бога, а человек, наделенный, может быть, неким духовидческим талантом...

Но смерть подошла уже вплотную к Лермонтову. И он чувствовал это. И словно играл с ней. Он умышленно шел на скандалы, зачастую заканчивающиеся дуэлями. И его противники неизменно промахивались. Бывший „великий покровитель“ Пушкина, самодержец Всея Руси Его Величество император Николай I, кажется, Лермонтова ненавидевший, (после гибели поэта он скажет: „Собаке собачья смерть“), отправит его на Кавказскую войну. Лермонтов участвует в самых жарких схватках. В сражении под Валериком в атаку он будет идти впереди отряда и непринужденно помахивать прутиком. Чеченские пули скосят весь передний ряд. Но Лермонтов не получит ни царапины. Целый и невредимый он возвратится в отпуск в Петербург и подаст прошение об отставке, в надежде заняться исключительно литературной деятельностью. Но Величайшим указом ему запрещено появляться в Петербурге. Николай в ярости. Никаких отставок! Генерал Клейнмихель вручает Лермонтову предписание в течение 48 часов покинуть северную столицу и вернуться в полк. У Лермонтова вырвется в разговоре с графом Соллогубом: „Убьют меня, Владимир!“ Перед самым отъездом он отправится к известной петербургской гадалке. Не будем осуждать его и за это. Несмотря на внешнюю религиозность, высший свет в то время относился к Церкви несерьезно. А Лермонтов все же принадлежал своему времени: покаянию и молитве он предпочел визит к предсказательнице. Немка Кинегсдорф, нагадавшая когда-то Пушкину смерть от блондина на белой лошади, предсказала смерть и Лермонтову.

Лермонтов вернется на Кавказ. В Пятигорске он встретит своего товарища еще по Школе гвардейских подпрапорщиков Николая Мартынова („Мартышку“). И по обыкновению начнет зло подшучивать над ним. Мартынов рассердится, пригрозит дуэлью, но это еще больше раззадорит Лермонтова...

Кавказский вид с Эльбрусом (М.Ю.Лермонтов)
Кавказский вид с Эльбрусом, М. Ю. Лермонтов
 
***

Тот день был каким-то очень напряженным... Было очень душно. Наступивший вечер не принес облегчения. Приближалась гроза... Лошади неохотно тронулись к подножию горы Машук.

Казань, май 2002

Цикл очерков Андрея Харламова «Зодчие Слова»:

  • Грустное путешествие (об А. С. Пушкине)
  • Маска Михаила Лермонтова
  • Закон Любви (об А. К. Толстом)
  • Молитва перед пробуждением (об Афанасии Фете)
  • Стихотворения, присланные из Германии (о Ф. И. Тютчеве)
  • Околдованный вестник (об Александре Блоке)

    © 2002–2024 «Собрание»
    www.Sobranie.org