Собрание :: Растафарианство: ересь ямайствующих или Пасха чёрного человека? - 2. Корабль Дураков и Корабль Невольников
Собрание. Православный молодежный журнал
Собрание. Православный молодежный журнал
Собрание. Православный молодежный журналСобрание. Православный молодежный журналСобрание. Православный молодежный журналAssembly - Orthodox Youth Missionary Magazine
Собрание. Православный молодежный журнал
Собрание. Православный молодежный журналСобрание. Православный молодежный журналСобрание. Православный молодежный журнал
Собрание. Православный молодежный журнал
 Молодёжный православный миссионерско-просветительский журнал
Издается по благословению архиепископа Казанского и Татарстанского Анастасия
№8
июль 2007 
На главную
Форум
И ИЛИ
Православное христианство.ru. Каталог православных ресурсов сети интернет
ещё ссылки»
поставьте ссылку на нас
Сможет ли женщина стать священником?
Православный храм в стенах МГУ
Система Orphus
   <<Предыдущая :::: Содержание номера :::: Следующая>> версия для печати

Растафарианство: ересь ямайствующих
или Пасха чёрного человека?

Марк Шишкин

<< назад | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | далее >>
Корабль Дураков. Иероним Босх

2. Корабль Дураков и Корабль Невольников

Растафарианство — изобретение ямайских негров — дошло до белого мира благодаря музыке реггей и своему превращению из религиозно-политического движения в молодежную субкультуру. Но влияние горстки сектантов с маленького острова на людей всех обитаемых континентов было бы немыслимо без того положения, которое обрела в ХХ веке негритянская культура в целом. Поэтому прежде чем рассуждать о раста разумно будет прикоснуться к общей проблеме. Эта тема достойна увесистой монографии, но даже чтобы приблизительно наметить ее, нам придется повернуть стрелки часов на полтысячелетия назад.

Все началось еще тогда, когда белые люди верили, что два далеких южных мыса Нон и Бохадор скрывают за собой Край Земли. Говорили, что море в тех пределах начинает закипать, что солнце там не дает света своего, и если суждено кому оказаться там, то он, несомненно, станет черным. Но никто не бывал там, только неподвластный времени Stultifera Navis, или Корабль Дураков, с обезумевшей командой на борту, мог носиться в тех краях, являя собой бесприютность мира сего, сбившегося с Истинного Пути.1

Не могу утверждать, что все это правда, потому что сам не бывал там, но когда одна из португальских каравелл прошла за Бохадор, белые люди перестали верить в эти сказки. Южнее Канарских островов экспедиции Энрике Мореплавателя нашли диковинные земли черных людей, которые были совсем не похожи ни на португальцев, ни на французов, ни даже на обычных мавров. Их языки, верования и образ жизни остались загадкой на многие века, да и теперь едва ли вполне познаны. Но мало кто в ту эпоху всеобщей погони за богатством стремился познать их, просто к далекому Гвинейскому берегу приходили корабли. Но не безумцы уплывали на них в Океан, а плененные сыны и дочери незнакомой миру Африки.

Первая партия черных невольников прибыла в Португалию в 1441 году. Потом, за четыре столетия через Атлантику было переправлено 10-14 миллионов африканцев. В среднем 15 % невольников погибало в пути. Всё это факты. Но это рабство не было для Африки первым. Оно всегда существовало там, и всегда часть рабов поступала на внешние рынки: в Античный мир, на мусульманский Восток. Если 400 лет трансатлантической работорговли оставили такой след в культурной и политической жизни по обе стороны Океана, значит, в отношениях тогдашних европейцев и африканцев было что-то исключительное.

Африканские невольники на корабле работорговцев

Расцвет европейской работорговли пришелся на вторую половину XVII века и XVIII век.2 Это время — особая веха в истории Запада. После Великих Открытий и полной внутренней перестройки разделившийся в себе Западно-Христианский мир сделался фактическим Центром всего мира. На фоне мусульманского мира, Китая, Индии и прочих традиционных сообществ землян обитатели крайнего запада Евразии, вооруженные новым научным знанием, новыми технологиями, национальным устройством, сознанием себя как единственной Цивилизации представляются подлинной экзотикой. Прочим народам остался один выбор: пуститься наперегонки с Цивилизацией, приняв ее условия, как это сделала Россия Петра Великого, или созерцать колониальные войска на своей улице, пребывая в сомнамбулическом осознании собственной исключительности.

Между тем у невероятного скачка, сделанного Западом, была теневая, неприглядная сторона. Наверное, ни одно общество на Земле не было так одержимо жаждой порядка, унификации и тотального контроля над личностью, как европейская цивилизация в Новое время. Во-первых, и паписты, и протестанты жаждали тишины после реформационной смуты и крово­пролитных религиозных войн, породивших нищету, неуверенность, развал общественных связей. Во-вторых, культурный и экономический подъем молодого буржуазного общества требовал небывалых форм контроля над человеком. Всё, что мешало общественной тишине, надлежало закрывать покрепче. Тюрьмы, сумасшедшие дома, всеобщее стукачество, мораль, граничащая с ханжеством, усредненность и типографическая штампованность стали символами явившейся эпохи. Ее продуктом стал растиражированный индивид, в котором «видимость добродетели полностью овладевает сферой внутренней мотивации».3 В стройных рядах таких индивидов легко обнаружить уклониста, чье поведение и образ мысли отклоняется от Нормы. Обнаружив сего несчастного, общество так же легко провозглашало его лишенным Разума, притом без всякого воззрения на медицину.4

Эти знаки времени, исследованные Мишелем Фуко, проявлялись в поведении европейца не только дома, но и на нецивилизованной чужбине, ведь множество самых разнообразных народов Земли тоже служило причиной страха и будто призывало к дисциплине. На смену Великим Географическим Открытиям пришло Великое Заточение, а невольничий корабль на просторах Океана пришел на смену кораблям безумцев. Похоже, культурная пропасть, разделявшая Африку и Европу, не оставила белым другого выбора, и жителям Африки в Новом мире была уготована роль городских сумасшедших. Невольничий корабль стал плавающим подобием «Общего госпиталя», открытого во Франции тогда же, в 1656 году, чтобы изолировать там бродяг, вольнодумцев и всех, кто может доставить беспокойство приличным гражданам.

Можно бесконечно сравнивать условия жизни чернокожих и сумасшедших в кромешной темноте и тесноте, в ожерельях из садистски устроенных кандалов и цепей. Как цепной буйнопомешанный служил для бюргеров XVII века потехой на манер медведя с базарной площади5, так и африканец на века сросся с образом человека-обезьяны, недорожденного из лона невозделанной природы. Вплоть до нашего времени он может представляться в образах полуживотного, танцующего дикаря с острова Чунга-Чанга, непроходимого тупицы или в качестве носителя угрозы, если он может постоять за себя. Эта своеобразная расовая психиатрия сохранилась и в XIX веке. Только если европейских сумасшедших тогда стали не просто изолировать и наказывать, но лечить, африканцами стали управлять колониальные державы. При этом чернокожий пациент в глазах цивилизаторов по прежнему оставался «другим по преимуществу», словно носящий на себе вечную отметину нечистоты. Даже чтобы стать полноценным христианином он должен был уподобиться белым.

Но вот в ХХ веке мир изменился до неузнаваемости, изменился и культурный статус Негра. То, что прежде вызывало страх и вражду как проявление Неразумия и Хаоса6, определило мысли и поведение современного человека. Каравелла Запада снова подошла к роковому южному пределу. Только на этот раз, оставив позади Нон и Бохадор, белый человек действительно стал чернее.

Культуролог Маршалл Мак-Люэн, рассказывая, как западное общество превратилось из «племени» в Цивилизацию, в поисках антипода Цивилизации чаще всего обращался к Африке. В его системе, где смена культурных форм напрямую связана с изменениями в чувственном восприятии, противопоставление «белых» и «черных» читается как противопоставление зрения и слуха. Господство зрения делает людей холодными и самодостаточными рационалистами, господство слуха приобщает к миру мифов, эмоций и племенного родства.7 Запад на протяжении веков уходил от тактильно-слухового восприятия к визуальному. Визуальность, изолировав значительную часть человеческой души в психбольнице «подсознания», произвела на свет Новую Европу, дисциплинированную и упорядоченную, словно напечатанный лист Гутенберговой Книги, но Африка по-прежнему жила в мире слуха. И теперь, когда благодаря электронным коммуникациям и кризису визуальности цивилизованный мир возвращается в исходное «племенное» состояние, Негр перестает быть опасным и непонятным чужаком. Воспитанный в волшебном мире слуха, он легко встраивается в шумный электрический век и покоряет белый мир своей музыкой.

Скрэтч Перри в царстве звука

Господство над звуковыми волнами определило почетное место бывшего невольника в области идей. Через музыку Негр сообщил белому слушателю свой образ жизни и сделался объектом уважения и подражания. Многие поколения западной молодежи — хипстеры и битники, моды и скинхеды, хиппи и панки — проходили свои университеты у чернокожих, хотя и слушали разные курсы у разных профессоров. Для одних Негр стал отчаянным парнем с соседней улицы, забиякой и верным другом, который способен произвести на свет заводной «риддим». Другим он представляется личностью совершенно вылетевшей из человеческого сообщества, которая расхаживает без носок по песчаным пляжам, поет мистические гимны и плюет со своей пальмы на всю Систему. Показательно, что «безумие» и «инаковость по преимуществу» стали теперь скорее знаком избранности, чем пятном грязи на облике Негра.

Но не только мода, не только желание освободиться, сбросив с плеч груз ошибок Цивилизации, делают музыку бывших невольников такой притягательной. Четыре сотни лет ежеминутно находясь между жизнью и отчаянием, обходясь минимумом социальных возможностей, Негр сохранил то, что так трудно достается современным белым: живую религиозность, внутреннюю целостность, способность жить полной жизнью. В этой силе он и предстал наставшему ныне царству абсурда. Может быть поэтому, когда черный исполнитель звуками голоса или музыкального инструмента говорит с Богом и с человеком, это не выглядит ходульной пародией на искренность. Ведь не случайно даже сартровский Антуан Рокантен находил в этой музыке оправдание своему существованию и избавлялся от приступов тошноты.

…мелодии нет, просто ноты, мириады крохотных толчков. Они не знают отдыха, неумолимая закономерность вызывает их к жизни и истребляет, не давая им времени оглянуться, пожить для себя. Они бегут, толкутся, мимоходом наносят мне короткий удар и гибнут. Мне хотелось бы их удержать, но я знаю: если мне удастся остановить одну из этих нот, у меня в руках окажется всего лишь вульгарный, немощный звук. Я должен примириться с их смертью — более того, я должен ее ЖЕЛАТЬ: я почти не знаю других таких пронзительных и сильных ощущений.

Я начинаю согреваться, мне становится хорошо. Тут ничего особенного еще нет, просто крохотное счастье в мире Тошноты: оно угнездилось внутри вязкой лужи, внутри НАШЕГО времени — времени сиреневых подтяжек и продавленных сидений, — его составляют широкие, мягкие мгновения, которые расползаются наподобие масляного пятна. Не успев родиться, оно уже постарело, и мне кажется, я знаю его уже двадцать лет.

Есть другое счастье — где-то вовне есть эта стальная лента, узкое пространство музыки, оно пересекает наше время из конца в конец, отвергая его, прорывая его своими мелкими сухими стежками; есть другое время.

— Мсье Рандю играет червями, ходи тузом.

Голос скользнул и сник. Стальную ленту не берет ничто — ни открывшаяся дверь, ни струя холодного воздуха, обдавшего мои колени, ни приход ветеринара с маленькой дочкой: музыка, насквозь пронзив эти расплывчатые формы, струится дальше. Девочка только успела сесть, и ее сразу захватила музыка: она выпрямилась, широко открыла глаза и слушает, елозя по столу кулаком.

Еще несколько секунд — и запоет Негритянка…8

Элла Фицджеральд - Поющая Негритянка

1 Овчинников В.Г. Католическая церковь в Западной Африке. — М., 1982. — С. 22.
2 Рено Ф. Даже С. Африканские рабы в далеком и недавнем прошлом. М., 1992. С. 67.; Абрамова С. Ю. Африка: четыре столетия работорговли. — М., 1992. — С. 4.
3 Мак-Люэн М. Галактика Гутенберга: Сотворение человека печатной культуры. — Киев.,2003. — С. 232.
4 Фуко М. История безумия в классическую эпоху. — СПб., 1997. — С. 117, 154.
5 Фуко М. История безумия. — С.157-158.
6 Элиаде М. Аспекты мифа. — М., 2001. — С. 94–95.
7 Мак-Люэн М. Галактика Гутенберга. — С. 42.
8 Сартр Ж. П. Тошнота.Рассказы.Пьесы. Слова. — М.,2003. — С.43-44.


Далее >>

Оглавление: 1. Я вызываю Капитана Африка…
2. Корабль Дураков и Корабль Невольников
3. Остров
4. Чёрный лик Православия
5. Быть народом избранным
6. Последний Царь Первой Земли
7. «Человек не может поклоняться человеку»
8. Апостольское путешествие по Антильским островам
9. Что же дальше? - версия русского рутмана
комментарии на форуме версия для печати
<< Предыдущая :::: Содержание номера :::: Следующая >>


На главную :: Миссия :: Творчество :: Мысль :: Взгляд :: Семья :: Судьбы :: Проза жизни :: Поэзия души
Архив журнала :: № 8 :: Неизданное :: Редакция :: Авторы :: Благотворители :: Форум :: Гостевая :: Обратная связь :: Ссылки :: English

© 2002-2024 «Собрание»
info@sobranie.org